Огненное лето 41-го - Страница 44

Вот и район сосредоточения, где нас уже ждут для постановки задачи. Хреновые дела! Враг ввёл в бой новые силы и прорывается к городу, так что надо перекрыть дорогу. Даем полный газ и мчимся в указанный квадрат, благо, недалеко. Сгоняю ребят с дороги и приказываю укрыться в лесу… ждем…

Первыми появляются разведчики на мотоциклах… и я радуюсь, что догадался строжайше запретить стрелять без команды! Моторазведка проскакивает немного вперёд, затем один разворачивается и возвращается. Через некоторое время слышится нарастающий гул приближающейся колонны. Впереди идут более тяжёлые танки, за ними всякая мелюзга и бронетранспортёры вперемежку с пехотой на грузовиках. В открытых кузовах плотно, плечом к плечу сидят фашисты, одинаково покачивая на ухабах и рытвинах головами в своих уродливых касках. Навожу орудие на головной «Pz-IV», одновременно приказывая соседям взять на прицел последний в колонне. Срывающимся от волнения голосом командую:

— По фашистским оккупантам… ОГОНЬ!

Глухо рявкает пушка. Передняя квадратная коробка словно споткнувшись, замирает на месте. Мгновение ничего не происходит, затем к небу взмывает столб огня и обломков — сдетонировал боезапас. Замыкающая «тройка» вспыхивает свечой, перегораживая сужающуюся в этом месте дорогу. Одновременно открывают огонь и остальные танки моего батальона.

Взлетают к небу столбы огня, осколки хлещут по серым мундирам. Вижу, как кто-то пытается развернуть ПТО. Ну-ну! Взрыв раскидывает смельчаков в разные стороны, катится оторванное колесо. Добиваем танки и я ору:

— Вперёд! За Родину!

Вид наших громадин, выползающих из леса, вгоняет немцев в панику: они что-то кричат, падают на колени, кое-кто начинает поднимать руки, но поздно! Сегодня пленных не будет — лимит милосердия выбрали давешние парашютисты. Широченные гусеницы размазывают врага по земле, бьют пулемёты, словно им передалась наша злоба и ненависть. Кое-кто пытается от страха забраться на наши танки, и мы благодарим Климента Ефремовича за приказ об установке кормовых пулемётов. Не очень, конечно, приятно, стрелять по своим, но зато на душе становится очень хорошо при виде валящихся на землю убитых немцах.

Массивная туша «КВ» врезается в тупоносый грузовик, перемешивая не успевшую спрыгнуть пехоту с землёй и обломками. Брызжет кровь, наматываются на катки кишки, хрустят под гусеницами кости. Ещё, ещё! Дави! Бей!..

В душе поднимается что-то древнее, жестокое, варварское… Мы проходим колонну, не оставляя за собой ничего живого. Конечно, всегда найдется кто-то самый хитрый или быстрый, кто успел отскочить, спрятаться в лесу, прикинуться мёртвым…

Что ж, пусть, не сейчас — так потом. Но от возмездия не уйдет никто…

Глава 18

Очередной день на войне начинается как обычно, то есть выдергивающей меня из сна рукой дежурного:

— Товарищ комэск! — ощущается отчетливый флаттер верхней части корпуса. — Товарищ старший лейтенант, полк на связи!

Рывком поднимаюсь, встряхиваю головой, бегу к телефону. В трубке гудит голос Гетманова. Ну, все ясно: немедленно прибыть для получения полетного задания. Как говорится, доброе утро, товарищи…

В штабе кроме майора и штурмана полка Лихачева вижу начальника разведки и лейтенанта-метеоролога. Тут же стоит комэск-2 Меспанов.

— Здорово, Володя!

— Здорово, Гриша!

Мы крепко жмем друг другу руки.

— Товарищи командиры, — Гетманов широким жестом приглашает нас к столу, застеленному картами.

Полетное задание повергает нас с Григорием в состояние ступора. Нам предлагается вылететь двумя эскадрильями на уничтожение переправы через Днепр в районе Рогачева. Немцы переправились на левый берег и уже создали там плацдарм. Если удастся выполнить боевую задачу, то у группировки на плацдарме возникнут серьезные проблемы. Вроде все правильно.

Но есть одна загвоздка — истребительного сопровождения у нас не будет: истребителей просто нет. В смысле, свободных, и в смысле, что для нас. Так что ожидает вас, добры молодцы, дальняя дорога с четырьмя сотнями «кэгэ» под брюхом, в пустом небе, под заботливой опекой немецких ястребов. Вот только думаю, что выйдет эта дорога не слишком дальней…

У Меспанова рядом такое выражение лица, словно он жует соленую и наперченную крапиву.

Но нас тут же «успокаивают»: лейтенант-метеоролог, гений военного прогноза с двумя кубарями в петлицах, радостно сообщает, что нас с Гришей ожидает облачность в шесть баллов на высоте от 400 до 850 метров. То есть, нам предлагается добираться до места в облаках. И вылетать из облачности прямо над самой целью.

Гетманов кивает с видом самовлюбленного пингвина. Гришка не выдерживает:

— Семен Григорьевич, ну вы-то понимаете, что это не возможно?! — почти кричит он. — Как это — добраться за 180 км в шестибальной облачности, сохраняя строй, да еще двумя эскадрильями?

— А что сложного? — удивляется мудрый метеоролог. — Вы же ночью летаете?

От такого идиотизма мне становится жутко. Полет в облачности отличается от ночного также сильно, как плавание в бурном море отличается от гонки на горной дороге! Ночью ты видишь силуэты самолетов, ночью ты ориентируешься по звездам, ночью… эх, да, что говорить! Этот шпингалет готов отправить нас хоть черту в зубы, но майор?! Боевой летчик, воевал, и что?!

— Товарищ майор! Если вы приказываете — мы вылетаем. Но это — безумие. Самоубийство!

— Ну, вот что, товарищи комэски. — голос Гетманова спокоен и тверд. — Обсуждать приказы в армии не принято. Я знаю, что задание не из легких и все понимаю, но переправу уничтожить надо. Давайте, товарищи, уточним маршрут подхода и — в небо!